Евгений Белогорский - Восточная война [СИ]

В помощь Гербильону была послана вторая бригада зуавских стрелков, которой, по мнению Пелесье, было вполне достаточно для отражения русского наступления на такие хорошо укрепленные позиции как Федюхинские высоты. Что же касается сардинцев, то в помощь им была отправлена дивизия Фоше так как "африканец" крайне низко ценил боеспособность турецкого корпуса Али-паши, прикрывавшего Балаклаву.

Солнце уже высоко стояло на небосводе, когда спешившие на помощь Гербильону зуавы вышли на батальоны Штольца. То, что уже успели сделать сегодня бородинцы, было сродни настоящему подвигу. Грозный враг, от которого русские полки терпели до этого одни поражения, дважды за день был жестоко разбит и тела его солдат, густо устилали поле боя.

Многочисленные потери в двух жарких схватках понесли и сами русские, и самым лучшим вариантом для них была немедленная замена и отведение в тыл. Но как это часто бывает на войне, замены им не было. Единственное, что мог сделать Ардатов, это прислать свой последний стратегический резерв, триста пятьдесят солдат Екатеринославского полка, вооруженных прусскими винтовками, а так же известие о производстве полковника Штольца в генерал-майоры. Подобная новость означало только одно, Штольц должен был погибнуть, но не пропустить врага.

В записке переданной через связного, Михаил Павлович просил Штольца продержаться еще около часа, а лучше двух, пока главные силы не разгромят врага на Федюхинских высотах. Владимир Христофорович, отлично понимая, что за его спиной решается судьба всего этого сражения, передал Ардатову лаконичный ответ: "Живыми с плато я и мои солдаты не уйдем".

Многие военные стратеги, сидя в просторных кабинетах Лондона и Парижа в угоду своих правителей разрабатывали умные теории, по которым русские и прочие народы Европы были просто по своей природе неспособны овладеть искусством войны, подобно просвещенным гениям французам и британцам.     

Это очень красиво смотрелось на бумаге, однако в жизни блистательные теории не всегда были правы. Лишним доказательством того послужили действия генерала Бланше, командовавшего бригадой зуавов. Он не сделал никаких выводов из разгрома британцев и, подобно своим предшественникам, наступил на русские грабли. Единственное, что могло в коей мере оправдать просвещенного француза в его фатальной ошибке, он не видел картины предыдущих боёв.

Заметив войска противника, Бланше действовал по тому же шаблону, по которому действовали Бентинк, Камерон и Кордингтон. Короткий властный приказ, и под заливистый треск боевых барабанов и флейт, плотные колонны французов двинулись на противника расположившегося перед ними причудливым строем.

С тревогой, наблюдая за наползавшим на них противником, генерал-майор Штольц твердым шагом обходил поредевшие шеренги своих солдат. Усталые, измотанные непрерывными схватками с врагом, они пытались шутить при виде раненого командира.

- Ну что, ребята, покажем французам второе Бородино!? - спрашивал Штольц солдат, и те неизменно отвечали, что обязательно покажут.

- Нам всё едино, какого Наполеона бить! Хоть первого, хоть второго, хоть третьего. Всех перестреляем во имя Отца и Сына, и святого Духа, - зубоскалили солдаты. - Лишь бы патронов хватило!  

Одержав несколько побед благодаря прусским винтовкам, теперь солдаты свято верили в свою силу над врагом и были готовы сражаться хоть со всем светом.  

И вновь, в который раз за этот день, русские цепи открыли губительный огонь по наступающему на них противнику. Каждый выстрел бородинцев находил свою цель в плотном строю врага, сноровисто выкашивая один ряд за другим.

Выставив вперед сталь штыков, и четко отбивая задаваемый барабанами походный шаг, воины императора упорно продвигались, не смея остановиться. Напрасно многие офицеры, догадавшиеся о причине поражения англичан, с надеждой ожидали от своего генерала каких-то приказов, которые смогут в корне изменить их незавидное положение. Так же как и его высокообразованные предшественники, Бланше не видел никакого иного выхода из сложившейся ситуации кроме лобовой атаки. Блестящий выпускник парижской академии, он не мог отойти от тех шаблонов мышления, которые были вложены в его голову, и потому, твердо сжав свои мощные челюсти, генерал упорно гнал солдат вперед.

Продвигаясь вперед, французы щедро разбавляли цветовую палитру среди безжизненных тел, обильно устилавших крымскую землю. Не смея ослушаться приказа генерала, они страстно мололи бога, что бы ужасные ружья русских наконец-то замолкли, но господь был глух к их молитвам. Уже приноровившись к прусским винтовкам, бородинцы привычно передергивали их затворы, вгоняли бумажные патроны и, выхватив из вражеского строя новую цель, стреляли, стреляли, стреляли.

Сознательно урезая помощь батальонам Штольца, Ардатов стремился создать генералу Реаду все условия для скорейшего взятия Федюхиных высот. Его солдаты не имели прусских винтовок и в наступление на вражеские позиции, им предстояло идти плотными колоннами.

Хотя, готовясь штурмовать Севастополь Пелесье забрал всех толковых генералов в свои штурмовые отряды, Жерома Гербильона нельзя было назвать "второсортным" генералом. Не блистая талантом стратега, он относился к числу так называемых середняков, на которых прочно держится остов любой армии мира.

Едва только русские напали на Трактирный мост, как Гербильон немедленно отправил тревожного гонца в ставку главнокомандующего за подкреплением и приготовился к отражению возможной атаки врага.

Когда стало ясно, что англичане разбиты, и русские могут ударить в тыл его позиций, генерал поспешил выдвинуть против них все имеющиеся у него резервы вместе с несколькими пушками. Появление русских колонн идущих на штурм французских позиций со стороны Инкермана не стало для Гербильона большой неожиданностью.

Склоны Федюхиных высот, обращенные к Севастополю были пологими в отличие от тех, что были обращены в сторону Черной речки. Однако это отнюдь не означало, что наступление на них для колонны Реада было из разряда приятной прогулки. Французы, занимавшие высоты, были лучшими солдатами Европы, и при поддержке своей артиллерии, смогли нанести огромный урон любому противнику штуцерными пулями и картечью, находясь вне зоны ответного огня. Так было и на этот раз. Едва только колонна Реада приблизилась к французам, они обрушили на противника шквал убийственного огня. Теперь русские щедро платили своей кровью за каждый шаг вперед.

Поручик Томич вовремя заметил начало боевых действий между колонной Реада и тылами французов, о чем он незамедлительно просигналил Ардатову, вывесив на стропах шага желто-белый флаг.